Устаревшие методы исследования и застой науки — Рема

Участники дискуссии:

Анатолий Игоревич Трушинский: эксперт медиагруппы РЕМА / RhEMA, исследователь научных стратегий и методов решения научных задач, автор доклада Жизненные и научные стратегии Льва Ландау.

Сергей Борисович Переслегин: публицист, исследователь и теоретик фантастики и альтернативной истории, социолог, военный историк.

Сергей Петрович Капица:российский авиационный инженер (по образованию) и телеведущий программы о науке и учёных «Очевидное – невероятное».

Жорж Лошак: французский физик.

Михаил Александрович Розов: отечественный философ, автор концепции социальных эстафет.

А.И. Трушинский: «Большинство ученых имеют такое же представление о том, что такое наука, как рыбы о гидродинамике» — это метко заметил Имре Лакатос, крупный философ науки XX века.

Сейчас в отношениях науки и общества наступил сложный этап. Некоторое время для обывателя все было радужно: строятся города, покоряется электрон и атом — значит почтенные научные сообщества, ВУЗы и Академии явно знают, что делать.

Но уже в XX веке стало ясно: чтобы новичок мог прийти в науку и стать настоящим ученым — ему недостаточно получить диплом, степень и попасть в сообщество. Ведь минувшие столетия научных прорывов в одном — это ещё и столетия стагнации в других вопросах. Например,методологи науки уже около 200 лет практикуются в перемножении умных слов и ходьбе на месте

1842 год — Огюст Конт формулирует «Закон трёх стадий» о развитии научных представлений: https://vikent.ru/enc/321/

В этих вопросах надежды на почтенных докторов наук и академиков нет. Может ли молодой исследователь увидеть и обойти эти застойные явления? Может ли он иметь смелость взяться за продуманные реформы научного метода, или шансов нет?

С.Б. Переслегин: В результате мы приходим к выводу: что между концом XIX века и концом XX века бэконовская философия познания столкнулась как минимум с четырьмя пределами:

Экстенсивным пределом Лейбница, не дающим возможности собирать знания в целое.

Интенсивным пределом Ходжсона, не дающим возможности собирать знания даже в пределах локальной дисциплины.

Интенсивным пределом Ницше, указывающем на антропологическую зависимость наших выводов. Опять же заметим: пока у нас работала натурфилософия, все было хорошо, потому что мы созданы по образу и подобию Господа. Поэтому наш антропологические формы способны познавать мир созданный Господом.

Но, как только вы отсюда Господа убираете, у вас немедленно исчезают всякие основания считать мир познаваемым человеческими органами чувств.

Наконец, предел Хокинга, согласно которому существует ряд вещей, для которых вы не можете предложить ни форм наблюдения, ни форм измерения, которые при этом существуют сплошь и рядом, даже крайне важны.

Например, наша жизнь зависит от магнитного поля земли, а его происхождении мы даже понятия не имеем, и теории у нас соответствующей нет.

А. И. Трушинский: Проблемы есть: проблемы нужно фиксировать. Но говорить о проблемах и решать их — это разные вещи. Заманчиво просто так, открыв ютуб, прикоснуться к актуальным тайнам науки. Но если среди Вас есть настоящие Люди науки — то должен возникнуть вопрос: Что я могу сделать? Как стоит проводить революцию в познании?

Вот что заметили по поводу разработки методологии науки Сергей Петрович Капица и советские учёные-кибернетики:

С.П. Капица:

…философские интерпретации могут быть интересны и даже полезны. Однако важно отделять конкретные результаты от их осмысления. Интерпретации не должны подменять сути дела, а любовь к мудрости — её самое. К сожалению, в ходе междисциплинарных исследований это происходит на каждом шагу. […]
Иначе будет происходить то, что мы уже один раз проходили. Достаточно зайти в библиотеку и просмотреть многочисленные работы по социологии, философии, экономике, истории. Огромное место в них вплоть до последнего времени занимает обсуждение философско-методологических проблем в ущерб конкретным исследованиям. Это, например, позволило «не заметить» научному сообществу превращение значительной части экономики из гуманитарной науки в точную.
Капица С.П., Курдюмов С.П., Малинецкий Г.Г., Синергетика и прогнозы будущего, М., «Наука», 1997 г., с. 12-14.

Посмотреть полностью — в источнике на портале VIKENT.RU

С. Б. Переслегин:Какие из этого можно сделать выводы? Ну, поскольку человечество, я думаю, прекратить мыслить не собирается, то это означает, что скорее всего, нас ожидает кризис науки, именно в том же самом языке, в котором XIV век стал кризисом схоластики. Заметьте, что в этом плане XX век очень похож на XIV век. А тогда XXI век будет похож на XV век, который у нас должен начаться с появления чего-то типа протестантизма в науке. А закончится он должен появлением новой парадигмы познания, примерно соответствующей бэконовской.

А. И. Трушинский: Прогнозировать революцию можно на словах, но моему поколению её все-таки придется делать.

Но в современной науке, как в любом большом сообществе, действуют другие закономерности. Как заметил французский физик Жорж Лошак, Ваша частная инициатива может обогнать усилия даже сотен тысяч опытных специалистов:

Жорж Лошак:

В массовой науке непременным является требование, чтобы все делали одно и то же или почти одно и то же. Ибо, если исследователь-одиночка идёт своим путем и терпит неудачу, то он проигрывает пари, но это касается только его самого. Если же большая лаборатория отклонилась бы от общепринятого направления и пошла по ложному пути, то это затронуло бы её судьбу и судьбу множества исследователей: в случае ошибки руководители будут отстранены от должности, а лаборатория будет закрыта, поскольку ни одно правительство не простит такой ошибки. […].
А если все заблуждаются? Это не страшно, потому что провал всех доказывает всего лишь сложность науки, и он только способствует росту авторитета всех.
Но это и доказывает, что массовая наука не способна совершить фундаментальные открытия, которые изменили бы нашу картину мира. Она должна идти проторенными путями, но этого вполне достаточно для больших успехов. Великие открытия могут быть сделаны только людьми, не принадлежащими к какой-либо организации.
Жорж Лошак, Наука и тень, Москва-Ижевск, «Регулярная и хаотическая динамика», 2009 г., с. 218-219.

Посмотреть полностью — в источнике на портале VIKENT.RU

С. Б. Переслегин: Для нас сейчас, на самом деле, совершенно не очевидно каким будет это познание. Но при этом некоторые вещи о нем мы можем сказать довольно смело. Мы можем с уверенностью сказать, что это познание будет выходящим за антропные пределы. Что оно точно будет метаонтологическим, то есть оно будет основываться не на одну онтологию. Будь то онтология науки или онтология постнауки. Оно должно будет работать во всех относительно мыслимых онтологиях. И даже вне этих онтологий.

И третье, о чем мы должны подумать, что это познание скорее всего будет работать не с состояниями, а с изменениями. То есть с процессами и событиями.

В свое время Георгий Петрович Щедровицкий сказал, что тому, кто сможет дать определение процесса, он пророчит Нобелевскую премию. Мы сейчас поняли, почему определение процесса дать нельзя. Потому, что любой процесс не описывается в онтологии.

Онтология описывает состояние. Если состояние меняется, а процесс — это изменение состояния.

Мы либо его описываем в онтологии, тогда не видим процесса, либо мы пытаемся от онтологии уйти, но тогда у нас нет механизма описания.

А. И. Трушинский: Наука сама по себе — сложный процесс. А прогноз её будущего в общих чертах никак не поможет учёным и методологам науки приблизить это будущее.

Но даже если группа неравнодушных исследователей действительно озаботиться качеством своей работы, то им будет недостаточно написать даже подробную программу исследований. Она просто не реализуется — по вполне прозаическим причинам…

Перейдем от обсуждения науки в целом и взглянем на пример создания конкретной дисциплины — литологии:

М.А. Розов:

Статья Я.В. Самойлова […] была единственной работой, которая сознательно ставила задачу создания литологии именно как науки и в соответствия с этим разработала глубоко продуманную программу исследований. […] Как могла быть забыта такая интересная и значимая работа?
Отвечая на этот вопрос, Н.М. Страхов формулирует следующее общее положение, которое мы в дальнейшем и будем называть «законом Страхова».
«Судьбы программных статей вообще, — пишет он, — за редчайшими исключениями, одинаковы: если эту программу не реализует сам автор ее (вместе с коллективом) или же кто-либо из учеников, действительно проникнувшийся идеями учителя, то она быстро забывается, а реальная научная работа идет совсем по другому руслу» […]
Рассматривая же работы учеников Самойлова, Н.М. Страхов отмечает, что в их исследованиях получили развитие лишь некоторые идеи учителя, касающиеся технических приемов работы (механический анализ, его стандартизация), но совершенно утрачена основная идейная установка. Иными словами, ученики продолжали делать только то, чему научились при жизни учителя.
Кузнецова Н.И., Розов М.А., Шрейдер Ю.А. Объект исследования — наука / Н. Кузнецова, М. Розов, Ю. Шрейдер. — М. : Новый Хронограф, 2012. — 560 с. — с. 285-288.

С. Б. Переслегин: И у нас возникает задача: можем ли мы придумать внеонтологические механизмы описания? Это вообщем такая любопытная задачка.

А. И. Трушинский: А чему научатся ученики нынешних футурологов и визионеров в вопросах развития науки? Или же среди официальных институций найдутся не только те, кто переводит чужие программы и измышления?

Надеюсь, Вы не желаете соучаствовать в стагнации научных методов, а хотите заниматься настоящей наукой. Если это так, то я рекомендую проработать три вопроса:

Какие проблемы современной науки Вы зафиксировали из этого видео?
Какие ошибки «учёных мужей» привели к этим проблемам?
Какие ходы Вы могли бы совершить для их решения, избежав ошибок бюрократов от науки?

Ждем ваших красивых решений в комментариях под видео